ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА
Миха Яворник
Пиковая дама была написана в 1833 году – т.е. в то время‚
когда создавались такие значительные произведения как (на-
помним лишь некоторые из них): Медный всадник (1832-33)‚
Дубровский (1832-33)‚ История Петра Великого (1835)‚ Ис-
тория Пугачева (1834)‚ Капитанская дочка (1833-36). Любо-
му исследователю‚ хоть сколько-нибудь знакомому с твор-
чеством Пушкина первой половины 30-х гг.‚ известно‚ что
крупные литературные формы Пушкина обычно посвящались
им отдельным периодам истории России. Какое же место
среди упомянутого списка произведений занимает Пиковая
дама‚ произведение‚ во всяком случае на первый взгляд‚ не
имеющее ничего общего с историзмом?
Интерес Пушкина к истории отмечается уже в 20-е гг. (на-
пример‚ Борис Годунов‚ 1825)‚ в 30-е гг. историческая тема
становится в его творчестве центральной‚ оказывая серьёзное
влияние на формирование мировоззрения поэта в целом. Этот
период можно обозначить как переход от романтической кон-
цепции к так называемому объективному изображению как
прошлого‚ так и современной действительности. Говоря схе-
матично‚ в пушкинском восприятии истории можно выделить
две преобладающие тенденции: 1) в начале 20-х гг. история
понимается им как закономерность в развитии; развитие это
воплощает собой Пётр Первый‚ человек просвещения‚ европе-
изировавший Россию. Личность и история тесно переплетены
между собой‚ любые попытки индивидуума реализовать своё
счастье и воплотить индивидуальность вне этой исторической
закономерности‚ оказываются губительными‚ являясь всего
лишь проявлением романтического‚ нежизнеспособного эго-
изма1: историческая память хранит лишь имена тех‚ чья
деятельность полностью сливается с общим течением исто-
рии. Личность‚ чьё земное существование давно окончено‚ са-
ма становится историей‚ что и обеспечивает ей жизнь вечную;
2) в тридцатые годы история не воспринимается более как
                                                
1 Ср.‚ напр.‚ пушкинскую поэму Полтава.
Miha Javornik94
нечто‚ противопоставляемое принципу частного или индиви-
дуального. Пушкина все более занимает будничная жизнь
обычного человека‚ он увлекается чтением дневников‚ соби-
рает факты и рассказы о русской жизни XVIII века‚ дающие
ему материал для написания хроники петербургской жизни
(ср. Лотман 1995: 170). Развитие исторических представлений
поэта в 30-е гг. идёт как бы в двух направлениях: Пушкина по-
прежнему продолжают интересовать переломные события ис-
тории‚ вернее‚ люди‚ деятельность которых существенным
образом повлияли на ход развития русской истории (эпоха
Петра Первого‚ Бориса Годунова‚ восстание Пугачёва)‚ в то
же время‚ возрастает интерес поэта к жизни конкретного‚ ма-
ленького человека. По мнению Пушкина‚ лишь в переплете-
нии их судеб‚ отражающих прошлое‚ вырисовывается истори-
ческая специфика. Человеческое общество видится поэту как
результат беспрерывного исторического развития‚ основыва-
ющегося на определённых закономерностях.
Пушкинское понимание истории‚ характерное для 30-х гг.,
означает отступление от свойственной романтизму револю-
ционности‚ от фантазий‚ связанных с социальным пере-
устройством общества. На смену романтическим иллюзиям
приходит грубая историческая правда‚ – пишет Ю.М. Лотман
в книге о Пушкине (там же, 149). История не воспринима-
ется поэтом как нечто статичное (что было характерно для су-
ществовавшего в то время представления о развитии исто-
рии)‚ а как динамичный процесс‚ в котором отражается жизнь
конкретного человека.
Тридцатые годы в творчестве Пушкина имели переломный
характер. Если роман Евгений Онегин явился своего рода
окончанием поэтической эволюции Пушкина2‚ то „маленькие
трагедии” и Повести покойного Ивана П. Белкина (первое за-
конченное прозаическое произведение Пушкина) означали но-
вый этап в творчестве поэта. Эволюция взглядов поэта‚ цен-
тральное место в которых занимает теперь создание психоло-
гически-мотивированного художественного образа героя‚ в
контексте конкретной социальной среды‚ проявляется в изме-
                                                
2 После семилетнего труда работа над романом в стихах Евгений Онегин
была окончена в начале 30-х гг. Более подробно об этом см. Лотман
1995: 140-167.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 95
нении жанровых характеристик. С одной стороны‚ эти изме-
нения выражаются в переходе от поэзии к прозе‚ с другой‚ в
сознательных попытках создания романа3.
С учётом пушкинских идейных взглядов‚ характерных для
30-х гг.‚ можно выдвинуть следующую гипотезу: в Пиковой
даме речь пойдёт о маленьком человеке‚ герои будут психо-
логически мотивированы‚ поставлены в исторический кон-
текст; вопрос историзма будет представлен в виде оппозиции
статика-динамика‚ в структуре повествования должны при-
сутствовать закономерности‚ присущие романному жанру.
В качестве предисловия к анализу текста приведём мнение
ещё трёх исследователей Пиковой дамы.
Если в 1834 г. В.Г. Белинский‚ говоря об этой повести‚ от-
казывал ей в художественности‚ считая‚ что в данном случае
речь скорее идёт о вымышленной истории‚ сказке или басне‚
то в 1846 он скажет о ней уже так:
Пиковая дама – собственно не повесть‚ а мастерской рассказ. В
ней удивительно верно очерчена старая графиня‚ ее воспитан-
ница‚ их отношения и сильный‚ но демонически-эгоистический
характер Германа. Собственно‚ это не повесть‚ а анекдот: для
повести содержание Пиковой дамы слишком исключительно и
случайно. Но рассказ – повторяем – верх мастерства (Белинский
1995: 577).
П. Анненков в своих размышлениях о Пиковой даме выска-
зывается в пользу того‚ что речь идёт о „лёгком‚ фантасти-
ческом рассказе”‚ основывающемся на обычаях и привычках‚
характерных для пушкинского времени. Фантастический рас-
сказ‚ связанный с нормами общественного кодекса своего вре-
мени‚ написан Пушкиным со свойственной ему тонкостью и
лаконичностью поэтического выражения:
Пиковая дама произвела при появлении своем в 1834 г.
всеобщий говор и перечитывалась‚ от пышных чертогов до
скромных жилищ‚ с одинаковым наслаждением. Общий успех
                                                
3 Речь идёт о замысле создания Романа на кавказских водах со сложным
авантюрным сюжетом‚ который бы показывал жизнь различных слоёв
русского общества и явился своеобразным прообразом романа Лермон-
това Герой нашего времени.
Miha Javornik96
этого лёгкого и фантастического рассказа особенно объясняется
тем‚ что в повести Пушкина есть черты современных нравов‚
которые обозначены‚ по его обыкновению‚ чрезвычайно тонко и
ясно (Анненков 1873: 387).
Ф.М. Достоевский о Пиковой даме записал:
(…) вы верите‚ что Гемранн действительно имел видение‚ и
именно сообразно с его мировоззрением‚ а между тем‚ в конце
повести‚ то есть прочтя ее‚ вы не знаете‚ как решить: вышло ли
это видение из природы Германна‚ или действительно он один
из тех‚ которые соприкоснулись с другим миром (…) Вот это
искусство! (Достоевский 1988: 192).
На основе приведённых цитат расширим предварительную
гипотезу: Пиковая дама является мастерским изображением
жизни и современных Пушкину нравов‚ представленных в
форме анекдота‚ ясно и тонко‚ причём в этом изображении
решающая роль отводится фантастике; намеренно скрытым от
читателя при этом остаётся вопрос о том‚ являются ли опи-
сываемые фантастические события лишь плодом больного
ума‚ или речь идёт о связи с иным‚ потусторонним миром.
Чтобы найти подтверждение поставленной гипотезе‚ сле-
дует прежде всего подробнее остановиться на первых двух
главах‚ имеющих особое значение для понимания Пиковой да-
мы.
Название Пиковой дамы сопровождает комментарий: „Пи-
ковая дама означает тайную недоброжелательность. Новейшая
гадательная книга”4. Автор уже наперёд снабжает пиковую
даму ценностным определением – как карту‚ несущую худое
предзнаменование.
Каждая глава вводится эпиграфом; для нашего исследо-
вания наиболее значительным является первый:
А в ненастные дни собирались они часто; гнули – Бог их прости!
– от пятидесяти на сто‚ и выигрывали‚ и отписывали мелом‚ так‚
в ненастные дни‚ занимались они делом! (582).
                                                
4 Русский текст Пиковой дамы цитируется по: Пушкин 1993: 582-593; в
дальнейшем указывается страница.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 97
Исходя из приведённых цитат можно предположить‚ что
события будут связаны с чем-то таким‚ что не поддаётся науч-
ному объяснению (гадание)5, но в то же время речь‚ вероятно‚
пойдёт также о реальных событиях‚ поскольку‚ как известно‚
приведённый эпиграф взят Пушкиным из его стихов‚ записан-
ных в письме к приятелю Вяземскому в 1828 году‚ в котором
он рассказывает о своей (= реальной) жизни (Пушкин 1996:
XIV: 26).
Можно ожидать также‚ что текст будет чётко и логично
структурирован/организован.
На основании авторских указаний можно поставить рамки
соотношений‚ внутри которых в дальнейшем будут разви-
ваться события: карты – действительность – иррациональное.
Из дальнейшего текста становится ясным‚ что центральной
темой всех разговоров действительно в основном будут кар-
ты‚ а при более внимательном рассмотрении окажется также‚
что отношение к карточной игре у всех персонажей различно.
Различное отношение продиктовано определённым мотивом:
1. Сурин жалуется на причину постоянных своих про-
игрышей‚ которые приписывает злому року:
Проиграл‚ по обыкновению. Надобно признаться‚ что я не-
счастлив: играю мирандолем‚ никогда не горячусь‚ ничем меня с
толку не собъешь‚ а все проигрываюсь! (582); (мотив: игра как
рок‚ судьба/закономерность).
2. Собеседнику Сурина Нарумову его реакция кажется
странной‚ достойной удивления: „И ты ни разу не соблаз-
нился? Ни разу не поставил на руте?” (582). Или иными
словами: тебе никогда не хотелось испытать судьбу? (мотив:
испытание судьбы/закономерности).
3. Вопрос влечёт за собой разговор о молодом инженере
Германне‚ никогда не бравшем карты в руки. Германна игра
                                                
5 Русское слово гадать – означает „пытаться получить ответ (о том‚ что
будет‚ или о том‚ что было) у гадалки‚ по раскладке карт или другими
способами; (…) строить догадки‚ предположения” (Ожегов; Шведова
1993: 125).
Miha Javornik98
очень привлекает6, однако‚ он расчётлив и – как он сам о себе
замечает – „Игра занимает меня сильно‚ (…) но я не в со-
стоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести
излишнее” (582); (мотив/соотношение: страсть – расчётли-
вость).
4. В ответ на рациональное‚ логически обоснованное мне-
ние‚ которое ещё один собеседник‚ Томский‚ не разделяет‚ он
рассказывает историю‚ произошедшую с его бабушкой – гра-
финей‚ которую из-за её красоты называли когда-то москов-
ской Венерой (la Vénus moscovite)7. Рассказ о тайне трёх карт
возбуждает большой интерес слушателей‚ это событие харак-
теризуется ими как счастливый случай‚ т.е. сказка‚ байка (8);
(мотив: случай‚ фикция).
5. Слушая их скептические замечания‚ Томский намекает
на явное существование некоторой закономерности‚ правила в
описываемых им событиях. Это правило бабушка‚ якобы‚ от-
крыла лишь однажды‚ из жалости к одному молодому челове-
ку‚ который потом тоже поставил на последовательность трёх
карт и выиграл; (мотив: тайна как закономерность).
В первой главе заявляется центральная тема повествования
(игра в карты)‚ освещаемая с разных сторон персонажами по-
вести. Вырисовывается антитеза: случай – судьба‚ иррацио-
нальное (страсть Германна) – разум (расчётливость Герман-
на)‚ а также угадывается целый ряд различных мотивов: игра
– случай – закономерность. Свяжем её с соотношением‚ о ко-
тором речь шла во введении (карты – действительность – ир-
рациональное): в повести речь пойдёт о реальности‚ соприка-
сающейся с игрой. При этом возникает вопрос‚ имеет ли дей-
ствительность связь с иррациональным/случайным‚ или эта
случайность проявляется как закономерное/судьба. В даль-
                                                
6 Германн бросается в игру с лихорадочным возбуждением‚ и в душе он
настоящий картёжник. Речь здесь идёт о аффективно-эмоциональном
отношении к игре.
7 Если сосредоточить своё внимание лишь на содержании рассказанного
анекдота (упуская из виду аффективно-эмоциональный по стилю тон
рассказа о взаимоотношениях бабушки и дедушки)‚ можно обобщить:
граф Сен-Жермен (человек‚ обладавший различными качествами)
открыл бабушке/графине тайну – оказывается‚ по предложению графа‚
она ставила на три различные карты‚ благодаря чему ей удалось
отыграться и выиграть более чем внушительную сумму.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 99
нейшем окажется‚ что упомянутые мотивы или соотношения
и составляют средоточие основой проблематики.
Вторая глава привносит в повествование новую коллизию.
Томский (тот‚ кто поведал всем „анекдот”) собирается пред-
ставить бабушке (ныне старой графине) приятеля – Нарумова.
При разговоре присутствует воспитанница графини‚ которая –
с виду абсолютно случайно – спрашивает Томского‚ не инже-
нер ли его приятель. На его отрицательный ответ она реаги-
рует смехом‚ ничего не объясняя. Вскоре после этого‚ тоже
вроде случайно‚ заметив на улице молодого офицера‚ она за-
ливается краской. Потом следует разговор графини с воспи-
танницей и рассказ о тоскливом существовании молодой вос-
питанницы Лизаветы Ивановны: оказывается‚ что у неё весь-
ма незавидное положение в обществе – все её знают‚ но никто
не замечает – на балах она танцует только тогда‚ когда кому-
то не достаёт дамы‚ чтобы танцевать vis-à-vis. Позднее мы
узнаем‚ что Лизавета уже целую неделю замечает у себя перед
домом молодого мужчину‚ который ежедневно‚ точно в опре-
делённый час смотрит в её окна‚ чтобы её увидеть‚ она же‚
всякий раз приближаясь к окну и видя молодого офицера‚
начинает чувствовать всё большее волнение. Через неделю
она ему улыбнулась‚ расположение к незнакомцу начало пере-
растать во влюблённость. Оказывается‚ что молодой человек‚
наблюдающий из-за углового дома за их окнами, – молодой
инженер Германн‚ описанию которого рассказчик посвящает
несколько строк‚ определяя его как излишне бережливого‚ со-
средоточенного на своей карьере сына обрусевшего немца‚ не
позволяющего себе никакой роскоши‚ одновременно имею-
щего „сильные страсти и огненное воображение”. Мы узнаем
также‚ что рассказ о трёх картах сильно подействовал на его
воображение‚ охваченный страстями‚ он начинает думать‚ а
что, если старая графиня откроет ему тайну трёх карт. Однако
мысль о старухе сразу отбрасывается им в сторону‚ едва он
вспоминает о своих разумных жизненных принципах. Бродя
по Петербургу он – как будто случайно – оказывается перед
каким-то домом. Узнав‚ что это и есть дом той самой гра-
фини‚ „Германн затрепетал” (582-583).
Становится очевидным‚ что во второй главе получают раз-
витие мотивы и соотношения‚ наметившиеся в первой главе:
страсть – расчётливость – рациональность. Особое значение
Miha Javornik100
снова отводится случаю – он связан теперь не только с кар-
точной игрой‚ но и с реальной жизнью. Сл уч а й н о  ли Лиза-
вета Ивановна спросила Томского‚ инженер ли его приятель‚
с л уч а й н о  ли покраснела‚ увидев под окном незнакомца =
инженера? Или реакции девушки раскрывают с уд ь б у / з а -
к о н ом е р н о с т ь‚ имеющую свою‚ недоступную разуму
внутреннюю логику? Невозможно с уверенностью ответить на
этот вопрос‚ однако можно понять то‚ что кажется очевидным
из структуры текста: действительно есть какая-то своя логика‚
закономерность в том‚ что Германн случайно оказался перед
домом графини‚ логика‚ „ведомая” страстью героя. В этом
можно убедиться со слов рассказчика:
(…) он вздохнул о потере своего фантастического богатства‚
пошел опять бродить по городу и опять очутился перед домом
графини***. Неведомая сила‚ казалось‚ привлекала его к нему
(586).
В конце концов тайна трёх карт‚ которую он не так давно
обозначил для себя как пустой вымысел‚ начинает приобре-
тать для него облик некоего необъяснимого (пока ещё) пра-
вила.
Автор во второй главе вводит новых героев: капризную
графиню и домашнюю мученицу Лизавету Ивановну. Похоже‚
что нам предстоит стать свидетелями развития новой темы:
расположение Лизаветы Ивановны к молодому офицеру под-
талкивает процесс ожидания к встрече‚ которая (с точки зре-
ния романтического канона) должна перерасти во взаимную
любовь.
На основе анализа первых двух глав можно сформули-
ровать частичный ответ на первую часть выдвинутой гипо-
тезы: в Пиковой даме оба центральных персонажа8 являются
обыкновенными маленькими людьми‚ имеющими собствен-
ную психологическую мотивировку.
Ответить на другие поставленные нами вопросы позволит
анализ повествовательной стратегии Пиковой дамы. Любо-
пытно‚ что Пушкин не очень-то следует намеченной теме –
карточной игре. Можно было бы ожидать‚ что тайна будет по-
                                                
8 Германн‚ молодой и вобщем-то вовсе не бедный инженер‚ и Лизавета‚
воспитанница при старой графине***.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 101
яснена‚ что графине будет уделено больше внимания‚ после
того‚ как рассказ о тайне трёх карт возбудил такой исключи-
тельный интерес слушателей. Вместо этого внимание в по-
вести сосредотачивается на новых героях: Лизавете‚ Герман-
не‚ Томском‚ о графине же‚ уже не московской Венере‚ а о
противной старухе‚ мы узнаём‚ что своими капризами она
отравляет жизнь всем вокруг себя‚ в частности, воспитаннице
Лизавете Ивановне. Можно заметить‚ как герои в диалогах
между собой привносят в текст различные мотивы‚ не имею-
щие ничего общего с центральной заявленной темой9. Как
уже было сказано‚ мотивы не развиваются в темы‚ но полу-
чают ценность как инструмент для создания психологических
образов.
Особая роль в изображении характеров героев отводится
рассказчику‚ который в интроспекции представляет характер-
ные черты не только главных‚ но и второстепенных персона-
жей10. Особое значение при этом отводится Германну и Лиза-
вете. Из речи рассказчика становится ясным‚ что силой‚ под-
талкивающей к действию обоих героев‚ является иррацио-
нальное11, проявляющееся как конфликт между желанием и
реальностью. Реализация желания/страсти в обоих случаях
связана с определённой з а к о н о м е р н о с т ью  или конвен-
цией: Лизавета в своей реакции на любовное послание Гер-
                                                
9 Ср. разговор о давно умершей приятельнице графини‚ о (русских) ро-
манах‚ о поездке в карете‚ о бальных обычаях и т.д. В Пиковой даме
уже само представление Лизаветы Ивановны или графини *** –
несмотря на её функцию при освящении Германна как главного героя –
заслуживает особого внимания рассказчика‚ что, впрочем, никоим
образом не связано с центральными событиями.
10 Интересно‚ какое внимание уделяется образу Томского‚ точнее, опи-
санию его переживаний‚ не имеющих прямой связи с центральной
темой повествования: „В самый тот вечер‚ на бале‚ дуясь на молодую
княжну Полину***‚ которая‚ против обыкновения‚ кокетничала не с
ним‚ желал отомстить‚ оказывая равнодушие: он позвал Лизавету Ива-
новну и танцевал с нею бесконечную мазурку. (…) Дама‚ выбранная
Томским‚ была сама княжна ***. Она успела с ним изъясниться‚ обежав
лишний круг и повертевшись перед своим стулом. Томский возвратился
на свое место‚ уже не думал ни о Германне‚ ни о Лизавете Ивановне”
(589).
11 В случае Лизаветы стимул к её действиям является следствием сек-
суально-эротического императива‚ у Германна же это страсть‚
связанная с корыстолюбивыми целями.
Miha Javornik102
манна (как бы случайно!) повторяет конвенциональное пове-
дение‚ известное из тогдашних (сентиментальных или роман-
тических) романов‚ чем ловко пользуется Германн‚ плетя
свою интригу12. Но и с Германном происходит нечто подоб-
ное: в своей страсти к деньгам он пытается воздействовать на
случай (выигрыш от комбинации трёх карт) и сделать его пра-
вилом (= т.е. конвенцией)‚ несмотря на то‚ что графиня пыта-
ется убедить его в том‚ что это всего лишь шутка13. Полу-
чается‚ что и Германн как бы оказывается жертвой (не-
честной) интриги‚ когда случай не оборачивается правилом‚
как следствие – Германн сходит с ума. От того‚ что желание
или конвенция (sic!) не выполняется (Германн не любит Ли-
завету‚ комбинация из трёх карт не приносит успеха), р о -
к о вым  образом рушится ожидание14. Мы являемся свиде-
телями своеобразного парадокса: герой ищет в иррациональ-
ном правило‚ т.е. рациональное объяснение – следовательно‚
мы имеем дело со смешением двух уровней.
То‚ что действительно речь идёт о смешении двух уровней‚
становится ясным из речи рассказчика‚ подчёркивающего зна-
чение рациональной мотивации. Именно последняя и оправ-
дывает действия обоих героев: встреча Лизаветы с Герман-
ном‚ как и Германна с графиней‚ даёт возможность обоим
главным героям осуществить переход‚ заняв иное‚ лучшее по-
ложение в общественной иерархии. Об этом говорит как рас-
сказчик‚ так и сам герой: Лиза была
                                                
12 „Возвратясь домой‚ она [Лизавета Ивановна‚ М.Я.] побежала в свою
комнату‚ вынула из-за перчатки письмо: оно было незапечатано. Лиза-
вета Ивановна его прочитала. Письмо содержало в себе признанье в
любви: оно было нежно‚ почтительно и слово в слово взято из не-
мецкого романа. Но Лизавета Ивановна по-немецки не умела и была им
очень довольна. Однако принятое ею письмо беспокоило ее чрез-
вычайно. Впервые входила он в тайные‚ тесные сношения с молодым
мужчиною. (…) Сорвав печать‚ он нашел свое письмо и ответ Лизаветы
Ивановны. Он того и ожидал и возвратился домой‚ очень занятый
своею интригою” (586-587).
13 „Германн остановился. Графиня‚ казалось‚ поняла‚ что от нее требо-
вали; казалось‚ она искала слов для своего ответа. – Это была шутка‚ –
сказала она наконец‚ – клянусь вам‚ это была шутка!” (588).
14 Более подробно о соотношении конвенциональное – неконвенциональ-
ное см. далее.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 103
самолюбива‚ живо чувствовала свое положение и глядела вокруг
себя‚ – с нетерпением ожидая и з б а в и т е л я  (585)15.
Мотивация‚ которой тешит себя Германн, иная‚ хотя и
похожая:
Нет! расчет‚ умеренность и трудолюбие: вот мои верные карты‚
вот‚ что утроит‚ усемерит мой капитал и доставит мне покой и
независимость! (586).
Подобные‚ на разуме основанные размышления‚ соприка-
саются в тексте с аффективно-эмоциональным‚ иррациональ-
ным ходом рассуждений‚ за которым стоит страсть. Налицо
очевидная раздвоенность:
Что‚ если‚ – думал он на другой день вечером‚ бродя по
Петербургу‚ – что‚ если старая графиня откроет мне свою тайну!
– или назначит мне эти верные три карты! Почему же не по-
пробовать своего счастия?..
Переплетение рационального с иррациональным обобщают
слова рассказчика: „Эта минута решила его участь” (586).
                                                
15 В душе Лизаветы‚ начитавшейся романов‚ но не знакомой с немецкой
литературой‚ откуда и было дословно переписано любовное признание
к ней Германна‚ письмо его рождает большое чувство‚ которое озна-
чает для неё спасение. (Герман выступает потенциальным избавите-
лем). Подобное соотношение мы встречаем и в Евгении Онегине. Татья-
на‚ которая идентифицирует себя с героинями прочитанных худо-
жественных произведений‚ напишет под влиянием своих любимых ав-
торов письмо возлюбленному герою – Евгению: „Воображаясь ге-
роиней/ Своих возлюбленных творцов‚/ Клариссой‚ Юлией‚ Дель-
финой‚/ Татьяна в тишине лесов/ Одна с о п а с н о й  к н и г о й  бродит/
Она в  н е й  ищет и находит/ Свой тайный жар‚ свои мечты‚/ Плоды
сердечной полноты‚/ Вздыхает‚ и себе присвоя/ Ч уж о й  в о с т о р г‚
ч у ж ую  г р у с т ь‚/ В забвенье шепчет наизусть/ П и с ь м о  для ми-
лого героя...” (Пушкин 1963: 72). Как Татьяна‚ так и Лизавета, пережив
сильное разочарование‚ осознают тщету своих романтических пред-
ставлений о влюблённости и счастливо выходят замуж‚ между тем‚ как
оба героя (Евгений Онегин и Германн) становятся жертвами самих
себя. Отношение к литературе‚ а именно‚ идентификацию Татьяны и
Лизаветы с литературными персонажами‚ которую героини успешно в
себе преодолевают‚ можно воспринимать как пародирование Пуш-
киным романтического канона.
Miha Javornik104
Двойственность‚ проявляющаяся ещё и в психологическом
описании главных героев16, несоответствие между ожида-
емым/желанием и реальной жизнью порождает двусмыслен-
ность в развитии повествования‚ а вследствие чего и стран-
ность‚ необычность‚ приводящую к смешению различных ми-
ров или перспектив. С этой точки зрения особый интерес вы-
зывает сплетение карточной игры и реальной действитель-
ности в перспективе Германна:
Увидев молодую девушку‚ он говорил: „Как она стройна!..
Настоящая тройка червонная.” У него спрашивали: „Который
час?”‚ он отвечал: „Без пяти минут семерка” (592).
Пиковая дама тоже представляется ему как старая графиня:
В эту минуту ему показалось‚ что пиковая дама прищурилась и
усмехнулась. Необыкновенное сходство поразило его... – Ста-
руха! – закричал он в ужасе (593).
Скрещение миров очевидно‚ слова Чекалинского об окон-
чательном поражении Германна‚ мол‚ дама его убита‚ симво-
лическим образом связуют обе рельности воедино. Дама убита
в карточной игре = она проиграла‚ так же как и старой гра-
фини уже нет в живых – и Германн чувствует‚ что он виноват
в её смерти‚ т.е. он убийца старухи.
Различные мотивы‚ не получающие развития в повести‚ на-
личие нескольких перспектив‚ возникающих из-за мно-
жественности различных взглядов героев‚ что отражается и в
речи рассказчика‚ психологическая мотивация‚ двойствен-
ность‚ недосказанность‚ возможность двусмысленной интер-
претации событий – вот главные особенности структуры по-
вести Пиковая дама.
Очевидно‚ что структура Пиковой дамы свидетельствует о
значительных изменениях‚ вносящих динамику в структуру
повести. Если в повести тема строится как соотношение со-
бытие – действия‚ поступки/отклик – идея‚ то в варианте пуш-
кинской повести на первое место выступает идея/страсть‚ вы-
зывающая реакцию героя‚ после чего и происходят какие-то
                                                
16 Проявляющаяся не только в переплетении фантастики и действитель-
ности‚ на что обращал внимание Достоевский.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 105
события17. О наличии отступлений от привычной структуры
повести свидетельствует наличие различных мотивов‚ находя-
щихся вне связи с центральной тематикой‚ которые, не раз-
виваясь в самостоятельные темы‚ говорят о попытке сделать
самостоятельными действующими лицами второстепенных
персонажей. Повесть характеризуется тем‚ что она основыва-
ется на одном центральном событии‚ которое связано с глав-
ным героем‚ между тем‚ как второстепенные герои выполня-
ют свою‚ чётко определённую функцию по отношению к со-
бытию или к главному герою. В Пиковой даме вырисовыва-
ются не только наброски самостоятельных тем‚ но и различ-
ные перспективы литературных героев. Наличие множества
перспектив‚ разноязыкость или полифония, по мнению М.
Бахтина, является основной чертой жанра романа18.
Упомянутые характеристики романного жанра свидетель-
ствуют об отходе Пушкина от романтической эстетики‚ пред-
вещая наступление новой поэтики‚ соответствующей социаль-
ным изменениям‚ приведшей к созданию великих романов
русского реализма19.
                                                
17 М.О. Гершензон в Образах прошлого пишет: „Как верно изображён в
Пиковой даме весь этот переход от внешнего обнаружения страсти
через поступок (типичная для всякой страсти попытка осуществления) к
внутреннему её разгару‚ где самый поступок своими многообразными
последствиями весь идёт на её усиление” (Гершензон 1912: 75).
18 „Роман как целое – это многостильное‚ разноречивое‚ разноголосое
явление (…) стиль романа – в сочетании стилей; язык романа – система
‘языков’ (…). Слово‚ пробиваясь к своему смыслу и к своей экспресии
через чужесловесную разноакцентную среду‚ созвуча и диссонируя с ее
различными моментами‚ может оформлять в этом диалогизованном
процессе свой стилистический облик и тон” (Бахтин 1975: 75-76‚ 91).
19 Данная мысль не допускает возможности безусловного отнесения этого
произведения Пушкина к реализму. Парафразируя мысль Достоевского
о Пиковой даме‚ заметим‚ что ни одно художественное произведение
не является однозначным‚ поэтому его нельзя подвергать автомати-
ческой классификации. Правда‚ анализ поэтики открывает некоторые
особенности‚ которые‚ с одной стороны‚ могут быть отнесены к харак-
теристикам романтизма‚ а с другой – реализма. Несколько схематизи-
руя‚ отметим‚ что о некоторой близости романтизму говорит выбор мо-
тивов: фантастика‚ мечты‚ безумие. В то же время‚ в повести можно
заметить черты пародии на романтический канон – наглядным при-
мером тому служит письмо (признание в любви)‚ в романтизме являю-
щееся способом коммуникации par excellence, в повести же его роль
Miha Javornik106
В начале шестой главы Пушкин пишет:
Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в
нравственной природе‚ так же как два тела не могут в физи-
ческом мире занимать одно и то же место (592).
Будто бы слово рассказчика релятивизируется оттого‚ что в
тексте можно отыскать многочисленные примеры‚ свидетель-
ствующие о коллизии различных сил. Снова расширим пред-
варительную гипотезу‚ в которой мы утверждали‚ что в Пико-
вой даме не идёт речь лишь о коллизии реальности и фан-
тастики‚ поскольку граница одного и другого оказывается
стёртой. Попытаемся представить уровни‚ на которых проис-
ходит это взаимопереплетение. Кажется‚ что именно в этой
двойственности‚ в одновременном бытии двух идей‚ которые
с трудом одновременно сосуществуют в человеке и в приро-
де‚ лежит ключ к пониманию этого произведения Пушкина.
Анализ поэтики приводит к выводу о том‚ что централь-
ным организационным принципом текста является амбива-
лентная антитеза‚ одновременно свидетельствующая также о
специфическом отношении к миру20. При этом‚ особую роль
играет „анекдот”‚ история‚ связывающая две силы‚ две край-
ности – т.е. два в своём основании различных‚ однако про-
тивопоставленных лишь в принципе‚ способа восприятия
действительности. К первому способу относится точка зрения
и речь рассказчика‚ повествующего о происшествии‚ приклю-
                                                                                                            
деградированна‚ поскольку оно становится средством для достижения
абсолютно прозаической цели Германна – вынудить графиню открыть
ему тайну и с её помощью получить в игре деньги. Центральный пер-
сонаж (Германн) также никакой не романтический мечтатель‚ авантю-
рист или влюбленный (несмотря на его страсть‚ являющуюся истинно
романтическим мотивом). Изображая его душевный мир (его действия
являются психологически мотивированными)‚ тщательно воссоздавая
все подробности‚ автор рисует картину реальной жизни (называя при
этом даже автора картин‚ висящих в спальне графини‚ упоминает до-
стижения тогдашней науки – ср. 588) – в этом он‚ конечно‚ ближе к ре-
алистическому описанию действительности.
20 Структурная модель борьбы противостоящих сил является принципом‚
который безусловно можно связать с эстетикой романтизма – речь идёт
о романтическом переосмыслении понятия гармонии. Зачастую поэти-
ческий образ противоречия в романтизме уподобляется борьбе двух
противоборствующих космических сил.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 107
чившемся с Германном и Лизаветой как о ряде причинно-
следственных связей‚ рефлектирующих реальные социально-
исторические условия; второй способ представляет осмысле-
ние событийного ряда в рамках более широких‚ общих зако-
номерностей‚ связанных не только с определённым исто-
рическим периодом‚ но и имеющих метафизическое значе-
ние21. Пиковая дама являет собой пример того‚ как в тексте
соединяются два упомянутых противоречивых (во всяком
случае‚ внешне) способа восприятия мира‚ характеризующих
человеческое сознание‚ находящееся на различных уровнях
развития и культуры. Речь идёт об историческом и мифологи-
ческом мышлении22.
                                                
21 Портрет главного героя окрашен наличием многочисленных противо-
речий‚ о которых упоминает Томский‚ характеризуя Германна: „Этот
Германн‚ (…) лицо истинно романтическое: у него профиль Наполеона‚
а душа Мефистофеля” (589). Реально существовавший человек (Напо-
леон) поставлен бок о бок с обычным‚ простым человеком (Германн)‚
конкретной исторической личности (Наполеон) протипоставлен мета-
физический образ (Мефистофель)‚ воспринимаемый нами как персо-
нификация зла. Неожиданное‚ дерзкое сравнение Германна с Напо-
леоном и Мефистофелем – по своему значению противоречивое – пред-
вещает Германну катастрофу‚ ведь две неподвижные идеи не могут су-
ществовать одновременно‚ как в природе не могут два тела занимать
одно и то же место (ср. 592).
22 В понимании мифологического мышления мы исходим из определений‚
данных А.М. Пятигорским‚ В.В. Ивановым‚ Д.М. Сегалом‚ С.С. Аве-
ринцевым и К. Юнгом. Так‚ под мифом (или мифологическим мышле-
нием) мы понимаем способ восприятия мира‚ формирующийся в
обществе как ответ на вопросы‚ связанные с существованием мира и
человека. Для него характерна связь с так наз. архетипами мифологи-
ческого мышления‚ свидетельствующими о первобытных‚ неосознан-
ных‚ иррациональных представлениях о человеке и мире. При этом мы
разделяем мысль о том‚ что миф, являясь продуктом дорефлексивного
коллективного творчества‚ отражает реальность в чувственных образах
– конкретных персонификациях и представлениях‚ воспринимаемых со-
знанием как нечто реально существующее. Мифологическое мышление
понимается нами как нечто полностью эквивалентное науке – как
целостная система‚ свидетельствующая о неосознанном способе вос-
приятия и описания мира.
В связи с этим‚ в двух словах обозначим соотношение миф – лите-
ратура‚ имеющее особое значение для продолжения наших рассужде-
ний. Ю.М. Лотман‚ З. Минц в статье о литературе и мифе обращают
внимание на то‚ что взаимоотношение этих понятий следует рассматри-
вать с эволюционной и типологической точек зрения. Если эволюцион-
Miha Javornik108
Учитывая вывод об амбивалентной антитезе как о важ-
нейшем явлении и‚ одновременно‚ способе понимания мира‚
можно было бы предположить‚ что мифологический и исто-
рический аспекты в Пиковой даме будут связаны воедино. По-
весть организована таким образом‚ что приводит – с той или с
другой перспективы – к разрешению загадки (тайна трёх
карт)‚ таким образом‚ её действительно можно объяснить
двояко‚ о чём говорил уже Ф.М. Достоевский‚ подчёркивая‚
что описанные необычные события‚ произошедшие после
смерти графини‚ можно приписать болезненной фантазии
Германна или объяснять их как связь двух миров – реального
и вымышленного. Появляется двойственность‚ амбивалент-
ность – в то же время‚ чуть что-либо в повести покажется нам
реальным‚ как уже в следующий момент‚ релятивизируется и
оказывается под вопросом. Характерно‚ что в развитии по-
вести как литературные герои‚ так и читатель всё время
пребывают как бы н а  г р а н и ц е‚  н а  с т ы к е  – между од-
ной и другой возможностью объяснения событий: фантасти-
ческое становится реальным‚ реальное – фантастическим‚
мифологическое переплетается с историческим‚ историческое
с мифологическим23.
                                                                                                            
ный взгляд включает в себя представление о мифе как об определённой
ступени развития сознания в так наз. дорефлексивный период‚ то типо-
логический взгляд рассматривает литератутру и миф как два парал-
лельно существующих представления о мире. Оба понятия‚ таким обра-
зом‚ следует воспринимать как два способа рефлексии мира‚ причём‚
один преломляется в другом. Мифологическая стадия развития куль-
туры не означает отсутствия литературы‚ но лишь преобладание мифо-
логических тенденций в культуре. Подобная доминация происходит
тогда‚ когда под воздействием различных социальных ролей в реальной
жизни общественной группы оживает представление о существоваших
когда-то родственных связях‚ причём особую роль играет неповто-
римый‚ исключительный образ. Понятно‚ что для так наз. мифологи-
ческих текстов характерна ритуализация или рассказ о первоначальном
устройстве мира‚ о его возникновении и развитии (ср. Лотман; Минц
1981; см. также Аверинцев 1967).
23 Именно в контексте упомянутой двусмысленности следует понимать
лаконичное замечание Томского о Германне‚ который‚ по его мнению‚
с одной стороны‚ подобен Наполеону (исторической личности)‚ с
другой – Мефистофелю (падшему ангелу зла‚ рождающемуся в мифо-
логической перспективе).
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 109
Рассмотрим теперь‚ в чём проявляется характеристика
исторического мышления. Ему свойственно представление о
мире как о логичной иерархии элементов (объектов)‚ в кото-
рой последние сохраняют свои качества‚ несмотря на про-
странственно-временные изменения. Логика основывается на
фактах‚ проверить которые можно с помощью разума‚ при-
чём‚ здесь действуют закономерности‚ связанные с опреде-
лённым‚ базирующимся н а  д о г о в о р e  способе изменения
мира. Чаще всего эта договорённость реализуется как конвен-
ция‚ имеющая (как уже отмечалось) в Пиковой даме особое
значение. Характерные черты конвенции отмечаются не толь-
ко в представлениях Лизаветы о любовных взаимоотношени-
ях24, но и в ожидании победы Германна‚ который считает‚ что
ему известна тайна трёх карт25, это проявляется также в пред-
ставлении карточной игры26, а также в описании бала27.
Изображение конвенций‚ сопровождаемое подробным опи-
санием характерного для того времени milieu (спальня гра-
                                                
24 См. прим. 15.
25 То‚ что Германн воспринимает тайну трёх карт как конвенцию, под-
тверждается описанием его психического состояния: „Все ахнули. Чека-
линский видимо смутился. Он отсчитал девяносто четыре тысячи и пе-
редал их Германну. Германн принял их с х л а д н о к р о в и е м  и в ту
же минуту удалился” (593).
26 Пушкин использует принятые выражения‚ связанные с карточной иг-
рой: мирандоль (это‚ когда игрок ставит маленькие суммы на две карты
– в случае выигрыша ставка удваивается)‚ фараон (вид карточой игры‚
распространённой в пушкинские времена)‚ соник (та карта‚ что при-
носит выигрыш или поражение)‚ руте (ставить на одну и ту же карту) и
т.п.; в точности описывает ход игры: „Талья длилась долго. На столе
стояло более тридцати карт. Чекалинский останавливался после каждой
прокидки‚ чтобы дать играющим время распорядиться‚ записывал вы-
игрыш‚ учтиво вслушивался в их требования‚ еще учтивее отгибал
угол‚ загибаемый рассеянною рукою” (592).
27 „Она (графиня) участвовала во всех с у е т н о с т я х  большого света;
(…) к ней с низкими поклонами подходили приезжающие гости‚ как
п о  у с т а н о в л е н н о м у  о б р я д у‚ и потом уже никто ею не зани-
мался. У себя принимала она весь город‚ наблюдая строгий э т и к е т  и
не узнавая никого в лицо” (585). Пушкин использует также выражения‚
связанные с бальным этикетом: vis-à-vis („когда не доставало vis-à-vis”
– т.е.‚ когда не было пары)‚ oubli ou regret (речь идёт о формуле во-
проса‚ на основе которого кавалер выбирает на балу даму).
Miha Javornik110
фини) следует понимать как попытку создать правдоподоб-
ный образ русской жизни начала XIX века:
По всем углам торчали фарфоровые пастушки‚ столовые часы
работы славного Leroua‚ коробочки‚ рулетки‚ веера и разные
дамские игрушки‚ и з о б р е т е н н ы е  в  к о н ц е  м и н у в -
ш е г о  с т о л е т и я  в м е с т е  с  Мо н г о л ь ф ь е р о в ы м  ш а -
р о м  и  Ме с м е р о в ы м  м а г н е т и з м о м (588)28.
Даже представленные в Пиковой даме этикетные формы
обращения полностью рефлектируют в русской языковой кон-
венции начала XIX века‚ где особую роль играют французские
выражения: grand’maman, Bonjour, mademoiselle Lise, la Vénus
moscovite, oubli ou regret, a l’oiseau royal, une affectation и т.д.
В зависимости от взаимоотношений между героями изменя-
ется также форма обращения к отдельным лицам‚ а вместе с
тем и сама лексика и фразеология‚ используемые в разговоре‚
что свидетельствует об определённом уровне конвенциональ-
ности процесса общения29.
В структуре повести раскрывается стремление Пушкина
показать русскую действительность самым что ни на есть
достоверным (объективным) образом. При этом вполне логич-
но‚ что он изображает психологически мотивированные обра-
зы‚ отмечая обстоятельства‚ породившие определённые черты
их характеров30.
                                                
28 Монгольфьеров шар это первый шар‚ наполненный горячим воздухом.
Полёт на нём был осуществлён братьями Монгольфьер в 1783 году;
Месмер – немецкий врач конца XVIII – начала XIX века‚ использо-
вавший в процессе лечения гипноз и колдовство.
29 Графиня и Томский обращаются друг к другу в разговоре только по-
французски: „Здравствуйте‚ grand’maman‚ – сказал, вошедши, молодой
офицер (…) Что такое‚ Paul? (…) Ну‚ Paul‚ – сказала она потом‚ – те-
перь помоги мне встать. (…) Paul! – закричала графиня из-за ширмов‚ –
пришли мне какой-нибудь новый роман‚ только‚ пожалуйста‚ не из
нынешних. Как это‚ grand’maman?” Отношение графини к Томскому
отмечено определённой экспрессивностью‚ но в то же время‚ клиширо-
ванной любезностью: „И‚ м о й  м и л ы й! Что в ней хорошего?” (584).
30 Ср.: „Социальный реализм Пушкина‚ его протеизм‚ позволили рас-
крыть драму человека буржуазного общества уже на самой заре этого
нового мира. (…) Иной характер и иная судьба у Германна. Он русский‚
но сын обрусевшего немца. Для Пушкина важен этот западный заквас
Германна. Он буржуазный человек‚ и потому в его нравственном обли-
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 111
С точки зрения исторически мотивированного восприятия
действительности можно относиться к Пиковой даме как к
историко-психологическому исследованию. Понятно‚ что чи-
татель XIX века‚ по словам П. Анненкова‚ с таким воодушев-
лением воспринявший повесть‚ увидел в нём прежде всего
разговор о сегодняшнем дне. Всё фантастическое в повести‚
следовательно‚ можно отнести за счёт особенностей тог-
дашнего времени – краткое замечание в конце повести Гер-
манн сошел с ума давало ясно понять читателю‚ что история
вполне реальная: все фантастические сцены (видения Гер-
манна) объяснимы (с позиций исторического мышления) –
они лишь плод больного ума героя‚ охваченного чарующим
вымыслом‚ сказкой.
Говоря об историческом мышлении и придя к выводу‚ что
Пиковая дама даёт историку и социологу богатый материал
для описания русской жизни‚ мы не должны упускать из виду
историю жизни графини. Более подробное чтение убеждает
нас в том‚ что в повести речь идёт не только о жизни в России
начала 30-х годов XIX века‚ автор стремится показать также
жизнь шестьюдесятью годами раньше‚ когда графиня была в
моде и своей красотой привлекла внимание известного фран-
цузского соблазнителя‚ самого Ришелье (ср. 583-584). В по-
вести‚ таким образом‚ возникает сравнение между прошлым и
настоящим31, связанное с графиней: когда-то жестокая краса-
вица la Vénus moscovite (прошлое)‚ а теперь капризная умира-
ющая старуха (настоящее). Сравнение связывается с мотивом
бала: графиня*** в настоящем так же, как и прежде, ездит на
балы‚ хотя и в одежде‚ сшитой по старинной моде француз-
ского двора (ср. 584). Очевидно‚ что старуха-графиня не идёт
в ногу со временем‚ поэтому и понятно‚ что встречи с моло-
дым Германном ей не пережить. Кажется‚ что в сопоставле-
нии этих двух временных отрезков символическим образом
                                                                                                            
ке подчёркнуто не национальное‚ а космополитическое (…)” (Макого-
ненко 1974: 290-291; цит. по: Бжоза 1975: 89).
31 С целью подчеркнуть связь с действительной жизнью Пушкин упо-
минает в повести реально существовавших тогда (во 2-ой половине
XVIII века) людей. Казанова де Сенгал‚ авантюрист‚ оставивший вос-
поминания‚ в которых описывается жизнь представителей высшего
света в XVIII столетии (583); Семён Г. Зорич – известный картёжник‚ в
1777-1778 приближённый Екатерины Великой (583).
Miha Javornik112
выражено критическое отношение Пушкина к дворянству
(графиня)‚ не способному привыкнуть к происшедшим в об-
ществе изменениям. Так „анекдот” с картами метафорически
даёт возможность осмысления русской истории32. При этом
речь не идёт лишь о соотношении прошлое – настоящее‚ есть
там также взгляд в будущее. Встречу старой графини и
Германна можно понимать как столкновение двух слоёв об-
щества – дворянства и нарождающейся буржуазии. В худо-
жественном пространстве Пиковой дамы сливаются воедино
три временных пласта‚ в их сопоставлении и формируется
взгляд на закономерности развития русского общества33.
Очевидно‚ что в Пиковой даме просматриваются те ха-
рактерные черты‚ выделенные нами как важнейшие для твор-
чества поэта 30-г годов: Пушкин‚ который с интересом соби-
рал в эти годы исторические рассказы‚ на их основе сумел
построить тончайшее изображение психологически мотивиро-
ванного образа маленького человека‚ а также создал реалисти-
                                                
32 „Пространственно-временные связи моделируют мир Пиковой дамы
так‚ что интерпретация повести‚ предпринимаемая с позиции историка
или социолога‚ позволяет извлечь из неё богатую характеристику эпохи
созданного ею общества вместе с рядом существенных для него во-
просов” (Бжоза 1975: 89).
33 По мнению Бжозы повесть своей логикой построения очень напо-
минает шлегелевский образец диалектического мышления‚ развитый и
расширенный Гегелем в его Феноменологии духа. Так что образец геге-
левской триады якобы просматривается и в самой конструкции пуш-
кинской повести‚ где борьба противоположностей превращается в
нечто третье – новое (как знак будущей жизни – Лизавета Ивановна
„выходит замуж за очень любезного молодого человека”): „Эти‚
отчетливо просматриваемые в структуре Пиковой дамы закономер-
ности‚ своим внутренним логическим строем мысли чрезвычайно на-
поминают шлегелевский образец диалектического мышления‚ развитый
и переосмысленный автором Феноменологии духа (…). Гегелевский
образец триады ощущается и в основе архитектоники произведения
Пушкина‚ где борьба противоречий превращается в главный фактор
рождения нового‚ то есть третьего начала‚ обосновывая – как неиз-
бежная закономерность бытия – всякое движение вперед. Та же струк-
турная модель триады – независимо от воплощения в ней организации
художественного мира с точки зрения исторического сознания – охва-
тывает строение пушкинской повести в целом” (Бжоза 1975: 90).
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 113
чески объективное изображение действительности‚ приоб-
ретающее черты хроники.
В результате анализа была установлена важнейшая фун-
кция договора‚ закономерности‚ конвенции. На их основе
выстраивается система отношений‚ проверить которые можно
рациональным путём (так наз. объективное знание). Если сле-
довать гипотезе и принять тот факт‚ что амбивалентная анти-
теза является способом восприятия мира‚ можно ожидать‚ что
подобная объективность безусловно будет релятивизована. О
подобной релятивизации уже шла речь‚ когда мы рассуждали
о разрушении конвенции – ожидания/ желания Лизаветы и
Германна. Ясно‚ что причиной этого является случай (sic!)‚
из-за которого всё ожидаемое (рациональное/договоренное/
объективное) превращается в неожиданное‚ и как следствие
это изменение ведёт к неясности‚ двусмысленности или
двойственности.
Таким образом‚ можно ожидать‚ что объективному‚ логич-
ному‚ основанному на договоре – т.е. историческому мышле-
нию – как будто случайно – будут противостоять способы
иного осмысления действительности.
Рассмотрим подробнее как в Пиковой даме проявляются
особенности мифологического мышления‚ вступающего в
противоречие с историческим – лишь в принципиальном
смысле – в действительности же‚ тесно с ним переплетаю-
щегося‚ открывающего путь комплексного объяснения мира и
человека34.
                                                
34 Характерно‚ что мифологические тексты‚ содержащие информацию о
соотношениях‚ возникших в прошлом‚ повторяются как принцип в те
периоды истории‚ когда чувствуется потребность в переоценке индиви-
дуального или социльного идентитета. В контексте наших рассуждений
кажется уместным привести мнение исследователя Е. Мелетинского о
структурных особенностях романа (sic!) XIX века: „Социально-исто-
рический подход во многом детерминировал структуру романа XIX в.‚
поэтому стремление преодолеть эти рамки или подняться над этим
уровнем не могло не нарушить ее решительным образом. Неизбежное
при этом увеличение стихийности‚ неорганизованности эмпирического
жизненного материала как материала социального компенсировалось
средствами символики‚ в том числе мифологической. Таким образом‚
мифологизм стал инструментом структурирования повествования” (Ме-
летинский 1976: 296).
Miha Javornik114
По-видимому‚ Пиковая дама развивается по одной из уни-
версальных мифопоэтических схем‚ являющихся особен-
ностью архаических текстов космологического содержания35.
В.Н. Топоров в статье об архаичных схемах мифологического
мышления в произведениях Достоевского приходит к выводу‚
что сущностью мифологического текста является задача‚
связанная со сверхъестественными явлениями‚ которую дол-
жен выполнить герой-избранник‚ чтобы космический прин-
цип (гармония) не перевесил в другую‚ деструктивную свою
противоположность (хаос)36. Чтобы обеспечить равновесие‚
герой должен пройти на своём пути многочисленные испыта-
ния и в  к о л л и з и и  д в ух  п р и н ц и п и а л ь н о  п р о т и -
в о б о р с т в ующи х  с и л37 найти ответ на вопрос о смысле
своего (а часто и всего народа) существования.
Как своеобразное испытание можно трактовать и поступок
Германна в Пиковой даме: герой проходит – в метафо-
рическом смысле – определённый путь‚ который обеспечивает
его личностный рост. Как уже было сказано этим развитием
руководит случай‚ который Германн пытается превратить в
правило‚ конвенцию‚ закономерность38. Германн‚ с мифоло-
                                                
35 Ср. структуру петербургской повести Медный всадник. В произве-
дении‚ возникшем одновремнно с Пиковой дамой‚ можно отметить ана-
логичную схему. Подробнее об этом см. Jakobson 1979.
36 „Универсальные мифопоэтические схемы реализуются полнее всего в
архаических текстах космологического содержания‚ описывающих ре-
шение некоей основной задачи (сверхзадачи)‚ от которой зависит все
остальное. Необходимость решения этой задачи возникает в кризисной
ситуации‚ когда организованному‚ предсказуемому (‘видимому’) кос-
мическому началу угрожает превращение в деструктивное‚ непредска-
зуемое (‘невидимое’)‚ хаотическое состояние. Решение задачи мыс-
лится как испытание – поединок двух противоборствующих сил‚ как
нахождение ответа на основной вопрос существования. Напряжение
борьбы таково‚ что любой член бинарных оппозиций‚ определяющих
семантику данного универсума‚ становится д в у с м ы с л е н н ы м‚
а м б и в а л е н т н ы м  (…)” (Топоров 1973: 227).
37 Ср. мысль о двух неподвижных идеях из начала VI главы Пиковой
дамы.
38 В связи с этим уместным кажется вспомнить рассуждения Бахтина о
романе. Бахтин подчёркивает‚ что в так наз. романном (бесконечном)
авантюрном времени всеми событиями руководит случайность. Аван-
тюрное „в р е м я  с л у ч а я ” есть специфическое в р е м я  в м е ш а -
т е л ь с т в а  и р р а ц и о н а л ь н ы х  с и л  в  ч е л о в е ч е с к у ю
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 115
гической точки зрения‚ уже не просто инженер‚ а носитель
сил зла – с душой Мефистофеля – в борьбе за выигрыш‚ пы-
тающийся победить старую графиню‚ чтобы та ему выдала
секрет трёх карт39. Германн на своём пути переходит от исто-
рического мышления (рациональная аргументация) к мифоло-
гическому (иррациональная аргументация)‚ не отдавая себе
при этом отчёта в том‚ что он преступает границу того и дру-
гого – рациональную аргументацию (тайна трёх карт является
логическим правилом) он превращает в закономерность мифо-
логического. Переход проявляется также в изменившемся по-
ведении Германна: в доме графини им полностью овладевает
страсть‚ магическая сила (реакции его иррациональны) – что-
бы её удовлетворить‚ он предаётся бесконтрольному пове-
дению40; в городе же‚ (где магия отсутствует) он расчётливый
и дисциплинированный человек (известный своим рациона-
лизмом).
Благодаря переходу Германна в мир мифологического‚ пре-
терпевает изменения также сам образ этого мира. Если до это-
го он изображался с позиции исторического мышления‚ то те-
перь он начинает приобретать черты иной‚ символической об-
разной картины. С позиций мифологического мышления осо-
бая роль принадлежит графине‚ поскольку она появляется как
персонаж реального (исторического)‚ так и фантастического
(мифологического) мира: графиня‚ в прошлом молодая краса-
вица la Vénus moscovite‚ в момент встречи с Германном –
страшная старуха‚ умирает‚ чтобы затем восстать из мёрт-
вых и т р иж ды  предстать перед Германном как живая41. Из
                                                                                                            
ж и з н ь (Бахтин 1975: 245). Черты авантюрного в Пиковой даме оче-
видны.
39 То‚ что Германн действительно изображён носителем сил зла, в повести
выражено эксплицитно: „... откройте мне вашу тайну! – что вам в ней?..
Может быть она сопряжена с ужасным грехом‚ с пагубою вечного бла-
женства‚ с дьявольским договором... Подумайте: вы стары; жить вам
недолго‚ – я готов взять грех ваш на душу. Откройте мне только вашу
тайну!” (589).
40 „– Старая ведьма! – сказал он‚ стиснув зубы‚ – так я ж заставлю тебя
отвечать... С этими словами он вынул из кармана пистолет” (589).
41 Когда он склонился над гробом, ему показалось‚ что „мертвая насмеш-
ливо взглянула на него‚ прищуривая одним глазом” (591). Вторая
встреча вообще не вызывает никаких сомнений в том‚ что она
произошла наяву: „Чрез минуту услышал он как отпирали дверь в пе-
Miha Javornik116
этого следует‚ что смерть не конец‚ но превращение‚ пере-
рождение‚ иная жизнь прежнего существа. Процесс‚ свиде-
тельствующий о переходе из одного состояния в другое‚ в
пушкинской повести принимает амбивалентную форму. По-
следняя проявляется уже в несоответствии между возрастом
графини и её внешним видом: выше уже отмечалось‚ что
с т а р ух а‚ всё еще „таскается на балы”‚ одеваясь при этом как
м о л о д а я  la Vénus moscovite в свои шестьдесят лет42.
Другой наглядный пример‚ указывающий на переход из
одного качества существования в другое‚ описание старухи-
графини в её разговоре с Германном. Здесь представление о
молодящейся графине‚ одетой по моде времён своей юности‚
замещает образ полумёртвой старухи‚ при взгляде на кото-
рую‚ кажется‚ что она принадлежит уже миру иному:
Графиня сидела вся желтая‚ шевеля отвислыми губами‚ качаясь
направо и налево. В мутных глазах ее изображалось абсолютное
отсутствие мысли; смотря на нее‚ можно было бы подумать‚ что
качание страшной старухи происходило не от ее воли‚ но по
действию скрытого гальванизма (588).
Внешняя роскошь одежд графини (знак молодости и прош-
лого), с одной стороны‚ и душевная немощь (настоящее), с
другой‚ свидетельствуют о той двойственности‚ которую мож-
но представить как коллизию двух сил‚ соединение физи-
ческого‚ реально существующего‚ с потусторонним – физи-
чески не существующим. Смерть как соприкосновение двух
миров‚ сама по себе не означающая конца‚ но лишь пере-
рождение в ином обличье‚ является одной из существенных
черт мифологического мышления.
                                                                                                            
редней комнате. (…) Дверь отворилась‚ вошла женщина в белом
платье. (…) Германн узнал графиню! – Я пришла к тебе против своей
воли‚ – сказала она твердым голосом‚ – но мне велено исполнить твою
просьбу” (591). В третий раз графиня является ему как пиковая дама: „В
эту минуту ему показалось‚ что пиковая дама прищурилась и усмех-
нулась. Необыкновенное сходство поразило его... – Старуха! – закричал
он в ужасе” (593). Напомним лишь‚ что в мифологических текстах
число три безусловно имеет символическое значение.
42 „Графиня участвовала во всех суетностях большого света; таскалась на
балы‚ где сидела в углу‚ разрумяненная и одетая по с т а р и н н о й  мо-
де‚ как уродливое и необходимое украшение бальной залы” (585).
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 117
В повести ясно видна ещё одна особенность мифологи-
ческого: всё происходящее повторяется циклически – в этой
повторяемости происходит замена. Когда один индивидуум
умирает‚ его роль берёт на себя другой индивидуум‚ связан-
ный с первым. В Пиковой даме это недвусмысленно показано:
как у графини была воспитанница‚ так и Лизавета Ивановна
берёт к себе бедную родственницу – тем самым перенимая
роль графини (ср.: 593).
Принцип цикличности или повторяемости проявляется так-
же в изображении карточной игры. Когда стихает возбужде-
ние от выигрышей Германна и его окончательного пораже-
ния‚ всё снова идёт так‚ словно ничего и не произошло. Рас-
сказчик лаконично замечает: „Чекалинский снова стасовал
карты: игра пошла своим чередом” (593).
Амбивалентность‚ отсутствие чётких границ между су-
ществованием и несуществованием‚ жизнью и смертью‚
цикличность – это всё основные характеристики‚ свидетель-
ствующие в пользу близости Пушкина мифологическому
мышлению.
Вышеприведённые аргументы в пользу роли основных
элементов и соотношений‚ существенных для мифологи-
ческого мышления‚ не означают ещё‚ что Пушкин безогово-
рочно выступает за логику мифа. Последняя появляется как
одна из возможных‚ действительно существующих точек зре-
ния‚ и одновременно с другими‚ противоположными ей
(историческими), творит картину мира. Мир двойственен‚ ам-
бивалентен. Именно его амбивалентность порождает много-
численные комплексные ассоциации‚ так наз. семантические
сдвиги‚ которые делают относительными устоявшиеся схемы
рассуждений (как для исторического‚ так и для мифологи-
ческого мышления) и уводят читателя в неожиданном на-
правлении.
Теперь стоит остановиться на том‚ как Пушкин именует
своих героев. Их имена дадут наглядное представление о сис-
теме ассоциаций. Любопытно‚ что Пушкин не называет фами-
лию графини (её имя – Анна Федотовна – появляется только
один раз в начале повести), которую так и называют её ти-
Miha Javornik118
тулом‚ хотя он и приобретает значение имени собственного43,
сохраняя при этом‚ в целях обобщения‚ характеристику имени
нарицательного – то есть имеются в виду „графини вообще”.
Таким образом‚ имя как таковое становится обозначением
определённых общих характеристик. Речь идёт об обобщени-
ях такого рода‚ какие встречаются в мифологических текстах.
Там уже само именование героя – например‚ царевич‚ прин-
цесса (графиня) – говорит об особе с заданными характе-
ристиками: напр.‚ героя/героини приключений. Таким обра-
зом‚ выбор имён в Пиковой даме напоминает мифологический
принцип номинации44.
По этому же принципу поименованы Германн и Лизавета.
Это не просто имена собственные‚ но имена‚ связанные с не-
киим общим представлением о героях‚ их получивших. Имена
следует рассматривать в контексте тогдашней русской жизни
и культуры. Если иметь в виду‚ что в период появления пуш-
кинской Пиковой дамы в русском обществе пользовались
большой популярностью повесть русского писателя сентимен-
талиста Карамзина Бедная Лиза и поэма Гёте Германн и
Доротея‚ станет понятно‚ что произведение Пушкина выпол-
нило функцию динамизации уже канонизированных представ-
лений о ценности обоих имён – Германн и Лиза/Лизавета как
обозначений определённых характеристик45. С позиций рус-
                                                
43 Речь идёт о графине – в своё время московской Венере‚ которой вос-
хищался сам князь Ришелье‚ историческая личность‚ известная из вре-
мён Людовика XV.
44 Более подробно см. об этом в: Лотман; Успенский 1973: 282-283.
45 Подтверждением тезиса о том‚ что имена литературных героев были
результатом тщательного отбора‚ являются произведения русских клас-
сиков, от Фонвизина – ср. комедию Недоросль (напр. Правдин‚ Старо-
дум‚ Простакова) – до Грибоедова в Горе от ума (Молчалин). То‚ что
Пушкин уделял достаточно большое внимание выбору имени своих ге-
роев‚ подтверждает исследование Ю.М. Лотмана о романе Евгений
Онегин: „Имя ‘Евгений’ воспринималось как значимое и было окру-
жено ярко выраженным смысловым и эмоциональным ореолом. Начи-
ная со второй сатиры Кантемира‚ Евгений (греч. ‘благородный’) – имя‚
обозначающее отрицательный‚ сатирически изображенный персонаж‚
молодого дворянина‚ пользующегося привилегиями‚ но не имеющего
их заслуг (…). Сатирический образ щеголя-дворянина дается также в
романе А.Е. Измайлова Евгений‚ или Пагубные следствия дурного вос-
питания и сообщества. (…) детали работы П [Пушкина – прим. М.Я.]
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 119
ской культуры особенно интересным представляется сравне-
ние с Карамзиным. Между Бедной Лизой и Пиковой дамой
заметно сходство. В обоих произведениях Лиза – простая де-
вушка (маленький человек)‚ жертва коварного мужчины‚ вос-
пользовавшегося её любовью. Однако в Пиковой даме проис-
ходит существенная динамизация ситуации. Если Лиза Карам-
зина‚ потрясённая пережитым разочарованием‚ бросается в
воду и умирает‚ Лиза(вета) у Пушкина является активным
действующим лицом и, несмотря на страшное разочарование в
любви‚ вступает в счастливый брак. Это изменение в усто-
явшемся‚ известном клише‚ следует понимать, с одной сторо-
ны‚ как полемику с традицией‚ т.е. с парадигмой сентимента-
лизма‚ с другой‚ как новый этап в процессе мифологизации
героя. Имя Лиза‚ таким образом‚ в сознании русского образо-
ванного читателя становится символом определённых обоб-
щений‚ при этом каждый раз при новом именовании героини
Лизой‚ имя это будет восприниматься не только как собствен-
ное‚ но и как нарицательное (двойственность!) – т.е.‚ как имя
личности с определёнными‚ заданными характеристиками‚
причём‚ из-за специфики исторического материала‚ происхо-
дит динамизация архетипического и как следствие – реляти-
визация мифологической логики46.
Снова мы находим подтверждения тому‚ что амбивален-
тная антитеза не только является важнейшим художествен-
ным приёмом‚ используемым в структуре Пиковой дамы‚ но и
может восприниматься как способ составления общей кар-
тины мира.
Похоже‚ что используя открытые‚ многоуровневые‚ амби-
валентные антитезы можно поставить Пиковую даму в один
ряд с текстами‚ выражающими – следуя терминологии М. Бах-
тина – гротескное отношение к миру. Для последнего‚ по Бах-
тину‚ свойственно особое представление о времени как посто-
янной метаморфозе‚ непрестанной динамике единства поляр-
ных противоположностей и двойной аспект в восприятии вре-
                                                                                                            
над первой главой позволяют говорить о его знакомстве с романом Из-
майлова” (Лотман 1983: 113).
46 Речь идёт о близком процессе порождения мифологического‚ подобном
тому‚ что отмечается в словенской культуре‚ например‚ в случае с про-
тотекстом – Крещение при Савице Ф. Прешерна и именем Чертомир;
ср. Juvan 1990.
Miha Javornik120
мени – речь идёт о так наз. д в ум и р н о с т и (Бахтин 1965: 8,
26).
В этой двумирности‚ являющейся знаком народной сме-
ховой культуры‚ именно смеху‚ который сам по себе отли-
чается амбивалентностью, принадлежит исключительно важ-
ная роль: превозносит и высмеивает‚ отрицает и утверждает‚
являясь одновременно – как пишет Бахтин – гробовщиком и
возродителем действительности (там же, 15). Этого (очища-
ющего) смеха в Пиковой даме нет‚ остаётся двумирность‚ ко-
торую не способен осознать‚ рефлектировать пушкинский ге-
рой‚ отчего он и сходит с ума.
Как выражение двумирности следует понимать также слова
Достоевского из цитаты‚ приведённой в начале настоящей
статьи: фантастическое должно быть в таком тесном контакте
с реальностью‚ что практически воспринимается действитель-
но существующим. В Пиковой даме‚ следовательно‚ мы имеем
дело с фантастической реальностью‚ которая и является отра-
жением русской действительности. Не удивительно‚ что этот
фантастический реализм воплощается в форме гротеска‚ пере-
растающего в модель русской действительности‚ до тонкостей
отточенную Гоголем47 и многочисленными его последовате-
лями на протяжении дальнейшей истории русской литературы
(Ф. Достоевский‚ А. Белый‚ М. Булгаков и т.д.).
Мир Пиковой дамы – постоянно изменяющийся и усколь-
зающий. Только появится ощущение‚ что мы докопались до
смысла‚ как тут же‚ в следующий момент его сменяет созна-
ние относительности наших представлений – перед читателем
идёт постоянная игра (sic!) значений‚ двойственность‚ в кото-
рой переплетаются историческая и мифологичская логика. То‚
что с позиций одного выглядит правдой (конвенция‚ реаль-
ность)‚ с позиций другого не-правда. Неслучайно‚ что при
этом особая роль отводится карточной игре‚ являющейся не
только связующим звеном между первым и вторым‚ но и са-
мой действительностью. Соотношение карты – действитель-
                                                
47 Известно‚ что Пушкин задумывал написать комедию о человеке‚ кото-
рого в провинции принимают за важного чиновника‚ в действитель-
ности им не являющегося – эту тему он подарил Гоголю‚ который
впоследствие написал комедию Ревизор. Идея Мёртвых душ также при-
надлежит Пушкину.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 121
ность – иррациональность/фантастика‚ намеченное Пушки-
ным уже в комментарии‚ следующем за названием повести‚ а
также в эпиграфе к первой главе‚ осмысляется и находит своё
место в контексте пушкинского понимания истории.
Соотношение карты – игра – действительность исключи-
тельно проницательным образом описано в статье Ю.М. Лот-
мана Пиковая дама и тема карт и карточной игры в русской
литературе начала XIX века (Лотман 1992).
Лотман замечает‚ что в конце XVIII века карточная игра в
России получает значение универсальной модели‚ модифици-
ровавшейся в особую форму мифологизации (!) действитель-
ности (там же, 391).
Начало этого процесса относится к 1820 году‚ когда была
переведена на русский язык повесть Э.Т.А. Гоффмана Spieler-
gluck‚ ставшая в то время в русском переводе необычайно по-
пулярной. Тогда в России уже существовала довольно богатая
традиция карточной игры и её разнообразных форм – от кол-
лективных до рулетки и других форм азартных игр. Карточная
игра была занятием‚ привлекавшим к себе исключительное
внимание общества: особенно знаменитым был скандал‚ про-
изошедший в 1802 году‚ когда влиятельный житель Петер-
бурга‚ князь Голицын, поставил в игре на свою жену и про-
играл её. Событие это свидетельствует о тесном переплетении
между собой игры и реальной жизни. Лотман особенно под-
чёркивает этот факт‚ когда говорит о том‚ что игра в карты со
временем стала прообразом реальных конфликтных ситуаций‚
карты же получили символическое значение в реальной жиз-
ни‚ что впоследствие и могло привести к тесному взаимопро-
никновению игры и действительности48. Хотя на рубеже
                                                
48 „Семиотическая специфика карточной игры в ее имманентной сущ-
ности связана с ее двойной природой. С одной стороны‚ карточная игра
выступает в своем единстве как аналог некоторых реальных кон-
фликтных ситуаций. Внутри себя она имеет правила‚ включающие
иерархическую систему относительных ценностей отдельных карт и
правила их сочетаемости‚ которые в совокупности образуют ситуации
выигрыша и проигрыша (…). Однако‚ с другой стороны‚ карты исполь-
зуются не только при игре‚ но и при г а д а н и и.” (Вспомним коммен-
тарий Пушкина к названию – „Новейшая г а д а т е л ь н а я  книга!” –
М.Я.). „(…) Одновременно выступает на первый план иной тип моде-
лирования‚ при котором активизируется семантика отдельных карт”
(Лотман 1992: 392).
Miha Javornik122
XVIII и XIX столетий азартные игры в России и были за-
прещены‚ они оставались излюбленным способом испытать
судьбу. Игра на деньги заразила целые поколения‚ сам Пуш-
кин не был чужд этому занятию. Так‚ в письме к Вульфу он
пишет‚ что страсть (sic!) к игре – наисильнейшая из всех
страстей (ср. Лотман 1992: 396). Понятно‚ что карточная игра
наводила Пушкина на мысль о закономерностях самой игры‚ с
другой стороны‚ ставила вопрос о закономерностях русского
общества‚ в котором азартные игры приобретали всё большую
популярность.
Рассуждения подобного рода связаны с ещё одним важным
фактом: речь ведь шла о карточной игре в тогдашней столице
– Петербурге. Сам по себе этот факт не имел бы особого зна-
чения‚ если бы он не был связан со специфическим местом‚
которое занимает Петербург в русской культуре. Новая столи-
ца‚ построенная по приказу Петра Великого в 1703 году на аб-
солютно не подходящем‚ заболоченном месте‚ вскоре начала
производить своим видом западно-европейского города у её
жителей ощущение не-реальности‚ фантастичности‚ неправ-
доподобности‚ что порождало представление о Петербурге
как о городе-призраке. Понятно‚ что подобное представление
дало толчок многочисленным идеям о причинах и законо-
мерностях‚ приведших к созданию города. Всё более убеди-
тельной становилась мысль о том‚ что фактически строитель-
ство города явилось делом случая, самодурной идеи царя
Петра Первого49. Всё более в сознании русской интеллиген-
ции утверждается мысль о фантастическом городе‚ где вполне
ожи д а е мыми  кажутся все необычные происшествия‚ не-
предвиденные обстоятельства‚ с которыми бывают связаны
взлёты и падения в жизни отдельных людей. В петербургском
пространстве необычайно тесно переплетаются действитель-
ная реальность и игра (случай‚ фантастика).
Аргументировать подобное переплетение можно и исполь-
зуя факты‚ свидетельствующие о закономерностях русской
истории. Европеизация России‚ процесс‚ запланированный и
начатый Петром‚ продолженный Екатериной Великой‚ озна-
чала прорыв европейского мышления и идей на русскую поч-
                                                
49 Пушкин в 30-е гг. лично занимался исследованием этого вопроса‚ о чём
свидетельствует петербургская повесть/поэма Медный всадник.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 123
ву. За быстрыми темпами роста либеральных и вольнолюби-
вых идей никак не поспевало развитие общественной систе-
мы‚ все ещё имевшей форму абсолютной монархии‚ без разви-
того среднего слоя‚ с феодальными‚ реакционными взгляда-
ми‚ которые до 1861 года – приведём лишь один пример –
препятствовали отмене крепостного права. Характерно‚ что с
годами разрыв между ростом либеральных идей и окостенев-
шей системой общественного устройства увеличивается. Эта
несоразмерность‚ по своему значению являющаяся а м б и в а -
л е н т н о й  д в о й с т в е н н о с т ью‚ оказывала дополнитель-
ное влияние на представление о ценности значения с л уч а я
в  р ус с к о й  и с т о р и и. Уже во второй половине XVIII века‚
как в русском обществе‚ так и в литературе‚ происходит сво-
его рода канонизация отношения к случаю как к непред-
виденной игре обстоятельств50. В представлениях‚ характер-
ных для того времени‚ понятия счастья‚ успеха‚ карьеры всё
чаще соединялись со случаем‚ что означало – с другой пер-
спективы – в сущности‚ нарушение правил‚ закономерности и
конвенции (sic!). Па р а д о к с а л ь ным  к аж е т с я  т о т
ф а к т‚  ч т о  э т а  ожи д а е м а я  н е ож и д а н н о с т ь  р ож -
д а л а  в  п р е д с т а в л е н и и  ч е л о в е к а  и д ею  с л уч а я‚
к а к  д е й с т в ующе й  с и с т е мы‚  им еющ е й  с в о и  з а -
к о н ом е р н о с т и: то‚ что понималось как правило‚ в
действительности им не являлось‚ то же‚ что было случай-
ным‚ обладало своими закономерностями. В связи с этим ка-
жется интересной мысль Пушкина из его записных книжек:
„Не нужно было ни ума‚ ни заслуг‚ ни таланта‚ чтобы ока-
                                                
50 В связи с этим следует упомянуть значение и роль выскочки‚ которому
случай отвёл историческую роль – напр. Наполеон: не случайно русская
культура так часто занимается исследованием его случая – и‚ наверное‚
тоже не случаен тот факт‚ что Пушкин в Пиковой даме говорит о Гер-
манне как о Наполеоне‚ что Достоевский в Преступлении и наказании
устанавливет связь‚ свидетельствующую о параллелях между обычным
человеком – Раскольниковым‚ который не имеет права убивать‚ и На-
полеоном‚ изменившим течение истории‚ причём ему было позволи-
тельно убить тысячи людей в своих завоевательных походах. Упоминая
Достоевского‚ обратим внимание на параллели‚ соотношения из Пико-
вой дамы: Лизавета – Германн – старуха-графиня и из Преступления и
наказания: Соня – Раскольников – Лизавета – старуха-процентщица!
(Ср. Лотман 1992: 396-400).
Miha Javornik124
заться на самом верху государственной власти” – следова-
тельно‚ важен был только случай (цит. по: Лотман 1992: 398).
На рубеже XVIII-XIX столетия в России формируется
представление об общественно-политической истории как о
беспрерывной цепи случайностей‚ что будит в сознании
представление о карточной игре‚ приходит к выводу Лотман
(там же). Игра в карты стала не только своеобразным язы-
ком‚ в котором отражаются явления общественной жизни‚ она
также влияла на представления о реальности51. Речь идёт о
специфической символизации‚ когда играющий сталкивается
с иррациональной силой‚ пытаясь отыскать в ней логически
убедительную‚ рациональную закономерность52. Пиковая да-
ма является наглядным примером упомянутой двойствен-
ности.
К тому времени‚ когда Пушкин занялся Пиковой дамой‚ во-
прос случая или случайности уже приобрёл в его творчестве
богатую традицию: часто это было отношение к случаю как к
хаотической силе‚ разрушающей равновесие.
К тридцатым годам понимание Пушкиным случайности
претерпевает радикальные изменения. Случай не является
лишь синонимом хаоса‚ он начинает понимать его как специ-
фическую форму порядка‚ высшей степени организованности‚
имеющей свои закономерности. Можно заметить‚ что и в
пушкинском отношении к случайному есть своя амбивален-
тность‚ двойственность – с л уч а й  я в л я е т с я  о д н о в р е -
м е н н о  и  з н а к о м  х а о т и ч н о с т и‚  и  вы р аж е н и ем
п о р я д к а‚ недоступного для человеческого понимания. Его
амбивалентный характер просматривается уже в Пиковой да-
ме – как соотношение между энтропией и информацией.
Обобщая‚ можно утверждать‚ что с точки зрения истори-
                                                
51 Часто это было заметно в лексике – напр.‚ вместо двух неприятелей
использовалась синтагма два игрока и под. В Пиковой даме есть не-
посредственная аллюзия на то‚ как‚ во всяком случае‚ Германн‚ встре-
тив молодую девушку‚ называет её червонная тройка. Не в последнюю
очередь‚ сама графиня ему является в образе пиковой дамы.
52 В русской литературе часто можно заметить связь случайно получен-
ного богатства с инфернальной силой – с дьявольскими образами‚ т.е.
картами. Ср. произведения Достоевского (Игрок) или картины обогаще-
ния чудесным/фантастическим образом у Гоголя (Портрет‚ Мёртвые
души).
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 125
ческого мышления закономерность всегда будет пониматься
как информация. В то же время‚ когда мы обнаруживаем в
повести подтверждение этому‚ мы тотчас же замечаем
перспективу‚ которая свидетельствует о замене знаков. Слу-
чайность‚ являющаяся динамическим принципом‚ становится
информацией53. Это хорошо заметно в тексте из соотношения
между динамичным и статичным (ср. также у: Лотман 1992:
409). Вот один из примеров „работы” случая: описание мгно-
венного перехода в состоянии полумертвой старухи:
Вдруг это м е р т в о е  лицо изменилось неизъяснимо. Губы пере-
стали шевелиться‚ глаза о ж и в и л и с ь: перед графинею стоял
незнакомый мужчина (588).
Очевидно‚ что с позиций упомянутого соотношения случай
выглядит как информация54.
                                                
53 Ср. рассуждения Пушкина о случае в статье о Истории русского наро-
да‚ в книге Н.А. Полевого: „Гизо объяснил одно из событий христиан-
ской истории: европейское просвещение. Он обретает его зародыш‚
описывает постепенное развитие‚ и отклоняя все отдаленное‚ все посто-
роннее‚ случайное‚ доводит его до нас сквозь темные‚ мятежные и на-
конец рассветающие века. (…) Но проведение не алгебра. Ум челове-
ческий‚ по простонародному выражению‚ не пророк‚ а угадчик‚ он
видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предполо-
жения‚ часто оправданные временем‚ но невозможно ему предвидеть
случая – мощного‚ мгновенного орудия провидения” (Пушкин 1996: XI:
127).
54 Для персонажей Пиковой дамы характерно‚ что они получают значение
в формах обоих членов оппозиции: динамическое – статичное. Поэтому
кажется логичным‚ что действие или состояние персонажа в тексте обо-
значают выражения‚ связанные, с одной стороны‚ с семантическим по-
лем движения (живое)‚ с другой – покоя (мёртвое). Таким образом‚ ав-
тор снова обращает внимание на постоянное изменение‚ амбивален-
тность принципов: характерно‚ что в связи с чувствами (иррациональ-
ным) появляются выражения‚ означающие резкое‚ толчкообразное дви-
жение: „Когда Томский спросил позволения представить графине сво-
его приятеля‚ с е р д ц е  б е д н о й  д е в уш к и  з а б и л о с ь”; „Гер-
манн целые ночи просиживал за карточными столами и следовал с
л и х о р а д о ч н ы м  т р е п е т о м  за различными оборотами игры.”
Случайно выйдя ночью к дому старухи-графини „Германн з а т р е -
п е т а л” (586); „Германн т р е п е т а л  к а к  т и г р‚ ожидая назначен-
ного времени” (587); Германн в страсти дрожит: „Он остановился и с
т р е п е т о м  ждал ее ответа” (589). Когда же Германн принимает
Miha Javornik126
Чем больше внимания в 30-е годы Пушкин посвящает
вопросам истории‚ тем яснее становится – при знакомстве со
спецификой развития России – что случай является выраже-
нием динамики‚ он – движущая сила‚ направляющая истори-
ческие и социальные процессы. Значение случайного подчёр-
кивается уже в стихотворении 1829 года:
О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт‚ сын ошибок трудных‚
И гений‚ парадоксов друг‚
И случай‚ бог изобретатель (Пушкин 1963а: 127).
В своей неоконченной статье‚ посвящённой Истории рус-
ского народа Н.А. Полевого (Пушкин 1996: XI: 127)‚ Пушкин
высказывается о случайном как о факторе‚ делающем невоз-
можным ясное понимание исторического процесса‚ и с другой
стороны – представляющем собой механизм‚ выражающий за-
кономерности этого процесса55.
                                                                                                            
осознанно-рациональное решение потребовать у графини выдачу тайны
трёх карт‚ он остаётся абсолютно спокоен: „Германн стоял, прислонясь
к холодной печке. Он был с п о к о е н:  с е р д ц е  е г о  б и л о с ь
р о в н о‚ как у человека‚ р е ш и в ш е г о с я  на что-нибудь опасное‚ но
необходимое” (588). Время‚ характерное для коллизии первого прин-
ципа и второго (иррационального и рационального‚ неожиданного и
ожидаемого)‚ особенно подчёркивается. В эти моменты происходит за-
мена. Если иррациональное отношение характеризует лексика‚ выража-
ющая движение‚ то тогда чувство будет описываться выражениями‚
означающими покой: „Германн смотрел в щелку: Лизавета Ивановна
прошла мимо него. Германн услышал ее торопливые шаги по ступеням
ее лестницы. В сердце его отозвалось нечто похожее на угрызения со-
вести и снова умолкло. Он окаменел” (588). „Графиня видимо смути-
лась. Черты ее изобразили сильное движение души‚ но она скоро впала
в прежнюю бесчувственность” (589).
55 Лотман в своей статье приходит к заключению‚ что философское
осмысление Пушкиным случайного отразилось также в его отношении
к азартной игре. Пушкин не видел в ней лишь негативное начало‚ хао-
тическую силу‚ внезапно врывающуюся в человеческую жизнь или в
мир культуры и общества. В игре проявляются иррациональные законо-
мерности‚ недоступные для человеческого понимания‚ взрывающие
автоматизм существования‚ выступающие в роли движущей силы по-
вседневности.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 127
В настоящей работе мы попытались показать‚ что основ-
ным принципом структурной организации Пиковой дамы яв-
ляется многослойная амбивалентная оппозиция‚ превращаю-
щаяся в специфическое отношение к действительности. Об-
щим знаменателем соотношений: реальное – фантастическое‚
конвенциональное – неконвенциональное‚ однозначное – мно-
гозначное‚ рациональное – иррациональное‚ историческое –
мифологическое‚ статичное – динамичное‚ информация – эн-
тропия является именно случай‚ также представляющий собой
в пушкинской системе взглядов амбивалентное начало.
Все амбивалентные соотношения‚ о которых шла речь в на-
стоящей работе‚ следует рассматривать‚ с одной стороны‚ с
позиции мировоззрения Пушкина‚ формирующегося в тридца-
тые годы‚ с другой стороны‚ следует видеть в них определён-
ный этап развития русской культуры‚ получивший идейное
осмысление в литературе‚ так называемого гоголевского на-
правления. Для неё существенным моментом является гро-
тескное отношение к миру‚ проявляющееся как амбивален-
тная антитеза‚ несмотря на то‚ что речь идёт об отношениях
столь различающихся по характеру. На фоне упомянутых со-
отношений ясно проступает образ человека‚ с одной стороны‚
недетерминированного‚ свободного в выборе и принятии ре-
шений‚ с другой – судьбою связанного с традицией‚ согласно
которой человек как индивидуум не может рефлектировать‚
поскольку понимание случайного ему недоступно. Отсюда
становится понятным‚ откуда в русской литературе такое ко-
личество героев‚ чувствующих себя абсолютно потерянными
от постоянного балансирования на стыке одного и другого на-
чала этой символической оппозиции. Именно это х ож д е -
н и е  п о  с т ы к у‚  б а л а н с и р о в а н и е  н а  г р а н и ц е  и –
как следствие этого – двойственность является одной из ос-
новных характеристик русской модели культуры.
(Перевела на русский язык Т. Комарова)
Miha Javornik128
ЛИТЕРАТУРА
Аверинцев, С.С.
1967 Мифы, в: Краткая литературная энциклопедия‚
Москва 1967: IV: 876-882.
Анненков‚ П.А.
1873 А.С. Пушкин. Материалы для его биографии‚
Санкт-Петербург 1873.
Бахтин‚ М.
1965 Творчество Франсуа Рабле‚ Москва 1965.
1975 Вопросы литературы и эстетики‚ Москва 1975.
Белинский‚ В.Г.
1955 Полное собрание сочинений‚ Москва 1955: VII.
Бжоза‚ Г.
1975 Дуализм имманентной мировоззренческой систе-
мы Пиковой дамы‚ Познань 1975.
Гершензон‚ М.О.
1912 Образы прошлого‚ Москва 1912.
Достоевский‚ Ф.М.
1988 Полное собрание сочинений в 30-и томах‚ Ленин-
град 1988: XXX/1.
Лотман‚ Ю.М.
1983 Роман А.С. Пушкина Евгений Онегин. Коммента-
рий‚ Ленинград 1983.
1992 Избранные статьи‚ Таллинн 1992: II: 389-415.
1995 Пушкин‚ Санкт-Петербург 1995.
Лотман‚ Ю.М.; Минц‚ З.Г.
1981 Литература и мифология‚ „Труды по знаковым
системам”, Тарту 1981: XIII.
Лотман‚ Ю.М.; Успенский‚ Б.А.
1973 Миф – имя – культура, „Труды по знаковым си-
стемам”‚ Тарту 1973: VI.
ДВУМИРНОСТЬ ПИКОВОЙ ДАМЫ А.С. ПУШКИНА 129
Макогоненко‚ Г.П.
1974 Творчество А.С. Пушкина в 1830-е годы‚ Москва
1974.
Мелетинский‚ Е.М.
1976 Поэтика мифа‚ Москва 1976.
Ожегов, С.И.; Шведова‚ Н.Ю.
1993 Толковый словарь русского языка‚ Москва 1993.
Пушкин, А.С.
1963 Евгений Онегин‚ Ленинград 1963.
1963а Полное собрание сочинений в десяти томах,
Москва 1963: III.
1993 Золотой том. Собрание сочинений‚ Москва 1993.
1996 Полное собрание сочинений‚ Москва 1996.
Топоров‚ В.Н.
1973 О структуре романа Достоевского в связи с ар-
хаичными схемами мифологического мышления,
в: V. der Eng & M.Grygar, Structure of Texts and
Semiotics of Culture, The Hague-Paris 1973.
Jakobson, R.
1979 The Statue in Pushkin’s Poetic Mythology, в: Se-
lected Writings, New York 1979: V.
Juvan, M.
1990 Imaginarij Kersta pri Saviczi v slovenski literaturi,
Ljubljana 1990.