КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ПРЕПОДАВАНИЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЗА РУБЕЖОМ В СОСТОЯНИИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ Александер Сказа 1. Сегодня мы переживаем складывание нового мира – мира единой истории человечества. Об этом факте принято говорить в конце XX – начале XXI века как о факте становле- ния глобального мира. В ответах на вопрос, что такое гло- бальный мир, встречаются в основном высказывания о двух альтернативных вариантах глобализации: о глобализации как гегемонизме (однополюсном мире) и о глобализации демокра- тического полицентризма и равноправного партнерства (см. Панарин 1999: 85-115). Концепция глобализации гегемонистски настроенных эко- номоцентристов и технократов, основывающаяся на односто- роннем преувеличении роли рыночной экономики, в поиске наживы и экстранаживы часто превращает теорию прогресса в теорию естественного отбора. Такой взгляд сводит мир к делению на экономически „адекватные”, процветающие циви- лизации и экономически якобы „неадекватные”, „нерента- бильные” цивилизации; эти последние, экономически менее развитые цивилизации, рассматривает „экономический чело- век” развитых стран (не только Запада!) в качестве реципиен- тов, должных заимствовать как притязания и стандарты жизни избранных стран и наций, так и их безраздельное ве- дущее положение основной движущей силы мира. К концеп- ции высокомерного избранничества относятся и концепции „золотого миллиарда”, „конфликта цивилизаций”, этнокуль- турного мирового барьера, но и одностороннего культуртре- герства, которое пропагандирует массовая культура (в боль- шинстве случаев массовая культура коммерческого кино и телевидения; см. Лотман 2000: 638), в последнее время и глобализирующая сеть интернета. К упомянутым концепциям и феноменам мира экономоцентризма присоединяется и меркантилизация знания, знание становится главной произво- дительной силой, им торгуют, вопрос о знании становится во- Aleksander Skaza14 просом о власти и управлении. Такая ситуация увеличивает разрыв между развитыми и развивающимися странами „пери- ферии” (см. Льотар [Lyotard] 1998: 20-21, 28). Негативный по- люс так называемой вестернизации, ослабляя национальные культуры „периферии” и связанные с ними специфические ци- вилизации, ведет к неожиданной активизации многоликого планетарного зла варварства (см. Панарин 1999: 100). Во всем этом кроется угроза утраты общечеловеческой перспективы. Другая альтернативная версия глобализации, гуманисти- ческая глобализация, исходит из убеждения, что основой дей- ствительных, качественно новых изменений, разрешающих накопившиеся роковые проблемы глобального мира, может быть только культура. Культура как память, культура как „особого рода связь между знанием и творчеством, филосо- фией и эстетикой, религией и наукой” (во все еще актуальном понимании Андрея Белого; Белый 1969: 7) есть возможность и умение одновременного бытия и диалогического общения различных – прошлых, настоящих и будущих культур; таким образом осмысленная культура есть умение встать на чужую, исторически далекую точку зрения и взглянуть на себя и свое окружение как на один из множества потенциальных ва- риантов истории, а не как на конечную цель истории – все это и есть гуманистическое обогащение глобализации (ср.: Гаспа- ров; Лотман 1997: 492-493). Такое отношение к глобализации, разумеется, не содержит в себе только оптимистические прог- нозы и надежды на решение всех глобальных мировых про- блем; на распутье непредсказуемой глобализации, на котором мы сейчас стоим, оно указывает на значение творческой ини- циативы и свободного выбора пути – или к интеллигентно- сти (т.е. к преобладанию духовных интересов и уважитель- ного отношения к „другому” и к „чужому” – по определению Б.Ф. Егорова), или к мещанству (т.е. к эгоцентризму, конфор- мизму, наконец и к безынициативности и покорному подчи- нению деспотизму; см. Егоров 2000: 20-21). При выборе пути и творческой инициативы возможно, что в системе культуры именно искусству, в том числе и литературе, суждено препо- дать современному миру урок поисков ответа на загадку выживания (см. Лотман 1996: 336). 2. Гипотеза о возможности особой роли искусства в совре- менном мире является постоянной темой и проблемой „апо- КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ПРЕПОДАВАНИЕ РУССКОЙ… 15 логии искусства” в работах Ю.М. Лотмана. В контексте с мыслью о величайшем уроке, который человечество может извлечь из европейской культуры XVIII века, Лотман указы- вает на „рост значения творческих процессов, [на] необхо- димость приспособиться к миру, который лучше всего отражается художественными моделями” (там же, 335), и на то, как важно „научиться жить в обстановке выбора, т.е. в обстановке свободы”. Лотман в этом контексте особенно под- черкивает значение и актуальность пророческого предсказа- ния Достоевского: „Красота спасет мир” (там же, 336). По мнению Лотмана, слова Достоевского можно истолковать „в том смысле, что трагические конфликты человеческой жизни могут быть исчерпаны при перенесении их в сферу искусства с его практически бесконечной вариативностью”; свое истол- кование смысла предсказания Достоевского Лотман дополня- ет пониманием красоты „как открытой в неисчерпаемости не- предсказуемости”, которая „неизбежно вызывает активность другого полюса, компенсирующего подвижность устойчи- востью – полюса нравственности и религии, стабильных в своем разнообразии и динамике” (там же). Апологию искусства и эстетического гуманизма (в особен- ности эстетического гуманизма Ф.М. Достоевского; см. Zen’- kovskij 1958) Ю.М. Лотмана мы приводим, поскольку искус- ство/литература есть важная функция культуры, стимули- рующая ее целостное развитие, а познание культуры (своей и чужой) есть кардинальное условие для человечного разре- шения накопившихся проблем глобализации. Только человек высокой культуры отличает „Слово в устах” от „пены на гу- бах” и на слово отвечает словом (см. об этом: Каграманов 2000: 157), следуя при этом, скажем, завету Д.С. Лихачева: „У каждой культуры и у каждого культурного народа есть своя миссия в истории, своя идея” (Лихачев 2000: 46). Изречение „Красота спасет мир” – достояние „русской идеи”, но оно принадлежит и полифонии голосов интеллек- туального универсума человечества. Актуальнейшим достоя- нием складывающегося глобального мира могло бы стать и чисто русское чувство „общей вины” и ответственности, выра- женное в творчестве Достоевского афоризмом „все за всех виноваты” (см. об этом: Касаткина 1996: 322). Это чувство глубоко укоренилось в русской культуре и литературе; в 20-х Aleksander Skaza16 годах прошлого века оно отозвалось и в скорби „поколения, растратившего своих поэтов” (как назвал это поколение их современник Роман Якобсон в статье, написанной по поводу смерти Владимира Маяковского; см. Якобсон 1975: 8-34). О гибели Блока писал в своих воспоминаниях Замятин: „Это мы виноваты все… Помню – не выдержал и позвонил Горькому: Блок умер, этого нельзя нам всем простить”. На смерть Хлеб- никова, скончавшегося в нечеловеческих страданиях, ото- звался Виктор Шкловский: „Прости нас за себя и за других, которых мы убьем… Государство не отвечает за гибель лю- дей, при Христе оно не понимало по-арамейски и вообще никогда не понимало по-человечески” (там же, 9-10). Своеобразным парадоксом истории XX века является от- звук русской идеи всеобщей ответственности в мысли великого русского гуманиста Андрея Сахарова, который взял к своей знаменитой статье Тревога и надежда эпиграфом слова великого американского гуманиста Мартина Лютера Кинга: „Несправедливость в одном месте земного шара – угроза справедливости во всем мире” (Сахаров 1990: 173). Слова Мартина Лютера Кинга если и не являются непосред- ственным повторением русской идеи всеобщей ответствен- ности, то указывают (хотя и косвенным путем) на связь Ан- дрея Сахарова с традицией русской гуманности как на один из источников апелляции ученого к „новому мышлению” и на глобальное значение идеи всеобщей ответственности за со- хранение культуры и самой жизни на планете. В состоянии глобализации было бы непростительно на лекциях русской литературы в контексте русской культуры не обратить внимание на такие достоинства и такой истори- ческий опыт русской культуры и русской литературы. 3. В последние десятилетия, на переходе из XX в XXI век, впервые в истории русской культуры социокультурный плю- рализм стал реальностью. Новое сосуществование науки, ис- кусства и третьего компонента культуры, религии, способ- ствует углублению всестороннего теоретического и истори- ческого осмысления истории русской культуры. Ряд замеча- тельных работ таких ученых, какими являются Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, Б.Ф. Егоров, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский и другие, критически обогатил и расширил кругозоры знаний, КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ПРЕПОДАВАНИЕ РУССКОЙ… 17 как исследований по истории культуры (П.Н. Милюкова и др.), так и работ по философии культуры (М.М. Бахтина, Н.А. Бердяева и др.). Современное „теоретическое осмысление истории русской культуры позволило увидеть не только то, как история тысячелетней культуры шаг за шагом предопре- делила становление и укрепление на национальной почве тоталитарной ментальности, а затем и тоталитарного государ- ства”, но и то (что для нас гораздо более существенно), как в русской культуре с самого начала существовало зерно свобо- домыслия и протеста (ср. Кондаков 1997: 652). Пушкинская „тайная свобода”, прозвучавшая в начале XX „века-волко- дава”1 в стихах А. Блока – Пушкин! Тайную свободу Пели мы вослед тебе! (Блок 1960: 377) – является одним из ярких свидетельств нерушимого присут- ствия нравственно-эстетического и духовно-философского „ядра”, которое (по меткому определению И.В. Кондакова) „последовательно и стойко сопротивлялось” давлению тота- литаризма „ценой внешней или внутренней свободы, а подчас и ценой жизни” (Кондаков 1997: 652). Имя Пушкина и „тайная свобода” указывают и на другое – на действующее присутствие в русской культуре так называемой тернарной модели, включающей по определению Ю.М. Лотмана „мир зла, мир добра и мир, который не имеет однозначной мо- ральной оценки и характеризуется признаком существования” (Лотман 1992: 84). Тернарная модель, начинающаяся от Пуш- кина, проходит через творчество и мысль Л.Н. Толстого и находит свое завершение в А.П. Чехове, а возрождение, мы бы сказали, в мировозрении самого Ю.М. Лотмана, Андрея Саха- рова и их последователей. Эта модель содержит глубоко- гуманное „представление о том, что человеческое бытие на земле не нуждается во внешнем оправдании и само по себе имеет безусловную ценность” (там же). 1 Ср. стихотворение Осипа Мандельштама За гремучую доблесть гря- дущих веков [Волк] (Мандельштам 1990: 172). Aleksander Skaza18 Гуманное представление Пушкина-Толстого-Чехова о чело- веке как ценности самой по себе у большинства пропаган- дистов глобального мира полностью отсутствует. Этот факт актуализирует завет М.М. Бахтина, что „чужая культура толь- ко в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже” (Бахтин 1979: 334), и наводит на мысль, что реализация глобализации могла бы осуществиться через доскональное изучение идей конвергенции – на основе познания и уважения как собственной, так и чужой культуры. Культурология сама по себе, а также в системе препода- вания русской литературы за рубежом (с позволения сказать, и в России), несет в состоянии глобализации большую ответ- ственность за осуществление плодотворного взаимопони- мания и нормальных взаимоотношений между народами и странами глобализирующегося нового мира – мира единой истории человечества. ЛИТЕРАТУРА Бахтин, М.М. 1979 Эстетика словесного творчества, Москва 1979 [Ответ на вопрос редакции „Нового мира”]. Белый, А. 1969 Символизм, Slavische Propyläen, Band 62, München 1969 [Проблема культуры]. Блок, А. 1960 Собрание сочинений в восьми томах, Москва – Ленинград 1960: III [Пушкинскому Дому]. Гаспаров, М.Л.; Лотман, Ю.М. 1997 Наука и идеология, в: Гаспаров, М.Л., Избранные труды, Москва 1997: II [О стихах]. Егоров, Б.Ф. 2000 Очерки по истории русской культуры XIX века, в: Из истории русской культуры, том V (XIX век), Москва 2000. КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ПРЕПОДАВАНИЕ РУССКОЙ… 19 Каграманов, Ю. 2000 Ислам, Россия и Запад, „Новый мир”, 2001: 7 (915). Касаткина, Т.А. 1996 Характерология Достоевского, Москва 1996 [Достоевский – философ]. Кондаков, И.В. 1997 Введение в историю русской культуры, Москва 1997. Лихачев, Д.С. 2000 Русская культура, Москва 2000 [Три основы европейской культуры и русский исторический опыт]. Лотман, Ю.М. 1992 О русской литературе классического периода. Семиотика и история, „Труды по знаковым сис- темам”, Тарту 1992: XXV. 1996 Очерки по истории русской культуры XVII – XIX века, в: Из истории русской культуры, том IV (XVIII – начало XIX века), Москва 1996. 2000 Семиосфера, Санкт-Петербург 2000 [Технический прогресс как культурологическая проблема]. Льотар, Ж.Ф. [Lyotard, J.F.] 1998 Состояние постмодерна, Санкт-Петербург 1998. Мандельштам, О. 1990 Сочинения в двух томах, Москва 1990: I. Панарин, А.С. 1999 Глобальный мир: коллизии обретения общечело- веческой перспективы, в: Философия истории, Москва 1999. Сахаров, А.Д. 1990 Тревога и надежда, Москва 1990. Aleksander Skaza20 Якобсон, Р.О. 1975 О поколении, растратившем своих поэтов, в: Якобсон, Р.; Святополк-Мирский, Д., Смерть Владимира Маяковского, The Hague-Paris 1975. Zen’kovskij, V. 1958 Aus der Geschichte der ästhetischen Ideen in Rusland im 19. und 20. Jahrhundert, The Hagues 1958.